Пожал плечами, видя, что Костян за мной наблюдает, покачал головой сочувственно и пошёл от них прочь, попрощавшись. А что я мог ещё сделать? Сказать ему — беги, мужик, пока не поздно? Это он сам сейчас, наблюдая за Женечкой, понять должен. Если она до свадьбы так себя с ним ведет, то какие же крупные и чудные тараканы полезут из ее головушки после свадьбы… Сказал бы — чернобыльские, но сейчас только я один во всем мире и понимаю смысл этого выражения…

Приехал домой, Галия попросила узнать, к какому времени завтра поедем Прошку поздравлять? Позвонил отцу, спросил, какие у них, вообще, планы, завтра праздновать или в выходные?

— Слушай, ну мы не собирались, прямо, праздновать, — ответил батя. — Кира его на завтра собирает, пойдёт нарядный. Накупили в сад сладостей, ему завтра подарок в группе будут вручать. Ну, и у нас завтра Кира хотела по-домашнему вечером посидеть.

— Можно мы с Галиёй к вам присоединимся? — спросил я.

— Конечно, приезжайте к шести, — оживился отец. — Только, без машины.

— Понял, — рассмеялся я и мы попрощались.

Только положил трубку, телефон зазвонил.

— Павел Тарасович? — уточнил женский поставленный голос.

— Да, здравствуйте.

— Это Валерия Николаевна, помощник Пархоменко, — представилась она. — Зайдите ко мне за июньским талоном в стол заказов.

— А когда это надо сделать? — спросил я. Это что, мне доступ в спецраспределитель, что ли, дадут?

— Чем быстрее, тем лучше, — ошарашено ответила она. — Вообще-то, это в ваших интересах.

— Я понял, спасибо. Обязательно зайду, — пообещал я.

Хотелось, прямо, схохмить: сидите там, никуда не уходите, я уже выезжаю, но сдержался. Ну, посмотрим, посмотрим, как партийная номенклатура живёт-поживает…

Москва. Квартира прокурора Томилина.

Марина Геннадьевна разбинтовывала кисти дочери.

— Ты не снимала перчатки? — спросила она.

— Нет, так и ходила в них целый день, — ответила Женя.

— Ну, получше стало, — заметила Марина Геннадьевна. — Во всяком случае, новых волдырей не прибавилось. Так и ходи на работе в перчатках. Они шёлковые, в них руки не потеют и бинты не сползают и не пачкаются.

— Но мам, меня и так белоручкой прозвали из-за этих перчаток, — возразила обиженно Женя.

— Сами они белоручки, — начала обрабатывать лопнувшие мозоли мать. — Разве у белоручек такие руки бывают?

Женя морщилась от боли и вытирала о плечо слёзы, упрямо катившиеся по щекам. Было очень обидно. Она старалась, даже Костя сегодня сказал, что она молодец. А все смеются над ней и чуть не пальцем показывают. Она же чувствует, как они смотрят на неё, и замолкают, когда она подходит. И как тут с ними подружишься, как папа обещал?

В среду съездил в Кремль, получил талон и адрес стола заказов, к которому меня прикрепили.

— Талоны необходимо отоваривать месяц в месяц, — важно сказала Валерия Николаевна, подсунув мне ведомость расписаться.

— Хорошо, спасибо, — ответил я и попрощался.

Ну, что, сразу съездить, что ли?

Глава 16

г. Москва

Неприметная дверь в неприметном продуктовом магазине с надписью «Стол заказов» оказалась закрытой.

— Вам кого? — услышал от ближайшего прилавка.

— У меня талон в стол заказов, — ответил я полной хмурой продавщице.

— Звоните, — ответила она.

Куда звонить? Кому звонить? По какому номеру? Видимо, у меня было такое лицо растерянное, что та же продавщица крикнула, оторвавшись от очереди:

— Да в звонок звоните!

Только тут я обратил внимание на обычный дверной звонок сбоку двери.

— Спасибо, — кивнул я продавщице и позвонил.

Дверь почти сразу приоткрылась, выглянула маленькая шустрая женщина в белом халате.

— Вам чего, молодой человек? — недоумённо уставилась она на меня.

Ну да, парней моего возраста, видимо, среди ее клиентуры обычно не бывает…

— У меня талон.

С этими словами я достал документы и вытащил небольшой листик, на котором стоял штамп «Предварительный заказ». Ниже стоял штамп «Июнь 1972» и поперёк всего этого ещё один нечитаемый прямоугольный штамп. Найдёшь такую фигню случайно и выбросишь как мусор, потому что, понять, что это такое, непосвящённому человеку, в принципе, невозможно. Опять же надо знать адрес «Стола заказов», где примут этот листочек.

Увидев мой талон, сотрудница стола заказов моментально пропустила меня внутрь. Забрала у меня его и ловкими движениями начала выкладывать на стол передо мной привычные для меня продукты: гречку, чай, кофе, копчёную колбасу двух видов, сыр, ветчину в банках. Но потом она выложила коробку импортных шоколадных конфет и ещё какую-то импортную пачку. Взвесила отдельно целый копчёный язык и взяла с меня двадцать два рубля тридцать шесть копеек за все. А когда я рассчитался, завернула мне всё в несколько слоёв плотной бумаги и перевязала шпагатом, обмотав свёрток несколько раз.

На всё про всё ушло минут пять. Движения у сотрудницы стола заказов были чёткие, отработанные. Похоже, сюда постоянно кто-то приходит.

— Благодарю вас, — сказал я, берясь за пакет.

— На здоровье, — улыбнулась она.

Ну, не сказать, что я увидел сегодня что-то сверхъестественное. Правда, мой чёс по «Дарам природы» меня здорово избаловал. Хотя и другие поездки по предприятиям часто очень даже были удачными с точки зрения приятных продовольственных подарков. Единственное, что тут было из того, что отсутствовало в «Дарах природы» — импортные продукты. Как будто советские сейчас хуже, можно подумать. В импортных уже кучу искусственных добавок освоили, а в СССР еще не успели пойти по этому пути. Но это, я так понимаю, намек на особый статус тех, кто здесь обслуживается. Как иначе понять, что ты партноменклатура? И это я самый маленький винтик в системе…

Принёс всё это домой. Галия развернула и зависла над импортными упаковками, восторженно разглядывая их. Как же любовь ко всему импортному сильна в СССР! Непонятная пачка оказалась итальянской вермишелью. Галия сразу стала её варить, но не всю, а всего лишь пятую часть, только попробовать заграничное лакомство. Лично меня копчёный язык больше заинтриговал. Я сразу сделал себе пару добротных бутербродов.

Потом мы дегустировали итальянскую вермишель, досталось каждому по три ложки. Жена была в восторге, и разваривается она совсем чуть-чуть, по сравнению с нашей, и цвет у неё ярче, более жёлтый, и вкус приятнее, нежнее. Первый раз видел, чтобы человек от пачки макарон так тащился, но не стал разочаровывать дитя и активно поддакивал. Чувствую, теперь мы эту вермишель по большим праздникам будем вкушать.

После обеда Галия спала с блаженной улыбкой на лице. Какое же сейчас время интересное, человеку совсем мало надо, чтобы почувствовать себя счастливым.

Только я сам хотел присесть и расслабиться, открыв сборник рассказов О. Генри, как зазвонил телефон. Аж подпрыгнул и ринулся в коридор, пока Галия не проснулась. Схватить трубку до второго звонка не получилось, но я оборвал его в самом начале.

Это был Фирдаус, довольный и пьяный. С чувством глубокого удовлетворения сообщил мне, что защитился на «отлично». Сейчас у них сабантуй с преподавательским составом, а завтра он у меня. Причем он не спрашивал, можно ли приехать завтра в гости, а ставил меня перед фактом. Похоже, заразился нашими советскими привычками за время обучения…

Поздравил его от всей души и отправил дальше праздновать. Стало немного грустно, ему останется только получить диплом и всё. Больше его в Союзе ничего не будет держать.

Часа в четыре Галия проснулась и мы начали собираться в гости. Жена к моей сборной модели для именинника добавила ещё деликатесов из наших запасов. Через час выдвинулись. Галия отказалась ехать на такси. Ей доктора наговорили, что совсем расслабляться нельзя, нужна умеренная физическая нагрузка, а то тяжело рожать будет. Поэтому прошлись пешком до станции. Погода стояла великолепная. Она держалась за мою руку, мы шли не спеша, старался подстроиться под её шаг, чтобы идти в ногу. Накрыло такое умиротворяющее состояние, захотелось запомнить на всю жизнь этот момент.