И что он там высматривал?

Поехал на фабрику на Яузе, предварительно позвонив от метро Воздвиженскому, что буду у него примерно через час.

Он познакомил меня со скромной женщиной лет сорока. Старший технолог фабрики, Леся Алексеевна, в белом халате. Невысокая, светло-русая, средней длины волосы собраны в хвост, всё время держала руки в карманах своего халата. Правой рукой непрерывно перебирала ключи в кармане, слышно было, как они позвякивают. Разнервничалась что-то. Наверное, боится, что новое начальство весь коллектив заменит.

— Леся Алексеевна, давно вы на этой фабрике работаете? — поинтересовался я.

— Как пришла девчонкой после университета, так и работаю, — настороженно ответила она.

— О, вы с Глебом Николаевичем здесь старожилы, — заметил я, — костяк производства. На вас все процессы опираются. Администрацию можно легко заменить, а вот специалистов, да ещё хороших, днём с огнём не сыщешь.

Специально так сказал, чтобы она успокоилась. Но вместо этого, она ещё больше разволновалась.

— Новая метла по-новому метёт, — ответила она, с опаской взглянув на меня. — Директор новый пришёл, сразу главбуха уволил, своего привёл.

— Ну, привыкли люди в одной команде работать, — развёл я руками. — Не пропадёт ваш главбух, не переживайте. Его старый директор за собой на новое место потянет, если у них отношения были хорошие.

На этом страхи старшего технолога закончились, сумел ее успокоить, и мы спокойно занялись делом. Во-первых, мы выяснили, как им спускается план. Оказалось, очень удачно спускается: по видам тканей без конкретики.

— Отлично! — обрадовался я. — Внутри каждого вида у вас уже развязаны руки, можете развивать выпуск ходовых позиций.

Очень повезло, что каждая советская женщина или сама шьёт, или к портнихе ходит. К нам присоединилась, типа случайно, Валентина Петровна, председатель профкома. Пригласила старший технолог и двух своих сотрудниц, девчонок недавно после университета, которые молчали, как партизаны на допросе, почему-то меня испугавшись. Махнул на них рукой, слишком молодые, буду взаимодействовать с Лесей Алексеевной. Авось, сами оттают, и начнут принимать участие в наших делах.

Мы вшестером закрылись в кабинете у главного инженера и прошлись по текущему плану. Что выгодно выпускать, что не выгодно, что пользуется спросом, что нет. Женщины откровенно сказали, что ткани из ассортимента фабрики годятся, в лучшем случае, на домашние халаты.

— Дамы, — обратился я к ним в конце концов. — Мы будем пытаться пробить финансирование новых технологических линий. Но, в свете возможного перехода фабрики на хозрасчёт, вы можете инициировать изменения в будущем плане. От каких позиций вам следует отказаться ввиду их нерентабельности?

Они указали мне две позиции, очень трудоёмких, а главное, из-за изношенности оборудования было невозможно их сделать качественно. Но план есть, надо выпускать, вот и гонит фабрика туфту.

Потом мы с ними прикинули, какую ходовую ткань можно было бы выпускать на имеющемся оборудовании, но её нет в плане. По словам Леси Алексеевны, перейти с одного вида ткани на другой технологически не так просто.

Попросил отвести меня на склад готовой продукции. Ходили между рулонами различных тканей. То, что в плане называлось плательной тканью, было удручающего вида. Правильно женщины сказали, только на халаты. И то, я Галие такой бы не купил.

Стоял, стоял, думал, думал.

— Есть технологическая возможность ширину увеличить с девяноста сантиметров до полутора метров? — спросил я Лесю.

— Есть, — пожала она плечами.

— Дамы, скажите мне, — обратился я к своим спутницам и кладовщице, ходившей за нами следом. — Представьте себе, что здесь не эта лабуда на ткани, а простая однотонная ткань, светло-голубая, например. Пойдёт она на постельное бельё?

— Пойдёт, — кивнула Валентина Петровна.

— Но у нас простынной ткани в плане нет, — возразила Леся.

— Пока нет, — многозначительно взглянул я на неё. — В один цвет красить и проще, и быстрее. И продукцию на выходе будем иметь ходовую.

Глаза Леси Алексеевны сверкнули пониманием.

— Короче, — начал я подводить итоги совещания. — Для начала, надо добиться внесения изменений в план. Начать выпускать ходовую продукцию на том оборудовании, что есть. И думать, как модернизировать производство. Глобальной замены всего оборудования сразу вряд ли удастся добиться, вам хоть бы одну новую линию поставить, желательно импортную, — взглянул я на Воздвиженского. — Начнёте на ней выпускать ходовую качественную продукцию, перейдёте на хозрасчёт и будете копить денежки на следующую линию. Так, глядишь, и всё оборудование постепенно замените. А может, новую линию сразу в новом корпусе разместить? — предложил я, глядя на Воздвиженского. — Сделать новое помещение с запасом, чтобы ещё несколько линий со временем туда воткнуть. Постепенно фабрика в новый корпус переедет. А, Глеб Николаевич?

— Ну, это слишком много согласований надо, один проект года два будут делать, — недовольно скривился он.

— Что тогда? Будете перестраивать под новые линии имеющиеся здания?

— Это быстрее и проще. Да, и может, особо и перестраивать ничего не надо. Посмотреть надо, на это новое оборудование.

— А вы не смотрели ещё?

— Да мы даже не мечтали о нём! — воскликнула эмоционально Леся.

— Ну, давайте, смотрите, выбирайте, — улыбнулся я в ответ. — Ни в чём себе не отказывайте. Подберите всё желаемое оборудование и оформите как справку по несколько вариантов для разных видов тканей: подороже, подешевле, чем они отличаются. А люди, — показал я глазами наверх, — уже посмотрят и решат, на что именно они смогут выбить фонды. Вдруг, вам повезёт, и вам всё сразу закупят, что вы просите.

Потом мы вернулись в кабинет главного инженера и коллективными усилиями переписали план в том виде, в каком хотелось бы его видеть. Новый вариант я забрал себе. На этом мы совещание завершили и я, любезно со всеми попрощавшись, поехал домой. С Воздвиженским договорился, что приеду завтра с командиром студенческого стройотряда из МГУ.

Лубянка.

Капитан Румянцев сидел в кабинете начальника и ждал, пока полковник дочитает рукописный текст доклада, который привёз сегодня Ивлев.

— Какую литературу он брал в спецхране? — наконец спросил он, положив доклад на стол.

— Никакую, Павел Евгеньевич, — ответил Румянцев. — Он пропуск только сегодня получил. В самом хранилище, даже, не был ещё ни разу.

— О как, не торопится, — удивлённо посмотрел на подчинённого полковник. — И что ты обо всём этом думаешь?

— Так-то интересный доклад, и не скажешь, что за вечер написал. Тем более, у него экзамен сегодня был.

— То есть, горячка его с толку не сбивает и на качестве анализа не сказывается.

— Так точно.

— Можно рекомендовать его аналитикам. Не хочет агентом работать на постоянной основе, ладно, надо тогда придумать, как его дополнительно мотивировать на периодическое сотрудничество. Прикинь варианты, посовещайся еще с мозголомом. Пусть предложит, что ему может быть интересно.

Добравшись до метро, позвонил Сатчану. Он был ещё на работе.

— Есть новости с Яузы, — сказал я, поздоровавшись.

— Отлично! — обрадовался он. — Подъедешь или я к тебе?

— Давай, лучше ты ко мне. У тебя же рабочий день заканчивается, — попросил я. — Пока доедешь, я уже до дома доберусь.

И пообедать успею. А то в животе урчит.

Мы попрощались, договорившись, что он, перед самым выездом, наберёт мне домой.

Через час двадцать я сидел у него в машине.

— Не знаю, хватит ли вашего ресурса на такой подвиг, — поздоровался я с ним и протянул откорректированный план, который мы составили в виде таблицы с двумя вариантами цифровых значений: «есть» и «надо».

— Что это?

— Это план, спущенный из министерства, — пояснил я. — Перед тем, как перейти на хозрасчёт, нужно добиться изменений в планы на будущее.